Родник
Пицца из русской глубинки
Макар Пантелеймонович сидел на крыльце своей добротной, срубленной ещё дедом избы и наслаждался тёплым апрельским солнышком. Ему было уже далеко за восемьдесят, но это был ещё крепкий мужик с пудовыми кулаками и суровым, но справедливым нравом. Во дворе копошились куры, выклёвывая молодую травку. Важно вышагивал между ними красавец петух, поглядывая свысока за своими молодками. Недалеко, на завалинке, дремал кот Васька. Огромный, неизвестной породы чёрный пёс по кличке Лорд положил голову на вытянутые передние лапы и, лёжа на куче соломы, внимательно наблюдал за хозяином. Эту тишину нарушил звук приближающейся машины и вскоре возле ворот остановился чёрный «Мерседес». Из него вышел правнук Артур и, держа в руках круглую коробку, вошёл во двор.
— Здравствуй, дед! — весело поздоровался он.
— Не дед, а прадед, — сурово заметил Макар Пантелеймонович.
— Да какая разница, дед или прадед! — Артур засмеялся. — Я вот тут тебе пиццу привёз, из самой Италии доставили.
— Что вы там, в городе, совсем разучились своё готовить? Российское позорите, иностранное хвалите. Тот раз суши привёз, так эту дрянь даже Лорд отказался есть.
— Ладно, дед, не ругайся, может, они просроченные были, а вот пицца свежая, только что из Италии.
— Да ты хоть знаешь, где эта Италия, а где наша деревня?
— Обожди, дед. Я сюда чего приехал, экзамен по географии сдавать? Я по тебе соскучился, а ты на меня Лорда травишь!
— Ладно, заходи в избу, баламут.
Макар Пантелеймонович души не чаял в правнуке, а тот любил прадеда больше, чем других родственников. Такие встречи, показная суровость прадеда и жизнерадостность правнука были похожи на годами отработанный ритуал.
— Ну, показывай, что там у тебя за пицца?
— Вот смотри, дед, какая вкусняшка! — Артур открыл коробку.
Пантелеймонович глянул на содержимое и остолбенел, а через мгновение его начал разбирать смех. Видя удивлённое лицо ничего не понимающего Артура, дед засмеялся ещё сильнее и всё повторял:
— Пицца… ха-ха-ха! Пицца… ха-ха-ха!
— Ты что, дед? Что не так? — спросил Артур, когда старик немного успокоился.
— Видать, совсем бедно в твоей Италии люди живут. Не перебивай! — видя, что правнук хочет вмешаться, остановил его прадед. — Рассказывала моя прабабка, что однажды зимним вечером, ещё до революции, постучал к ним в дом путник. Его привёл урядник и приказал накормить и уложить спать. В те времена дать кров и пищу чужому человеку было делом святым. Прабабка, Елена Спиридоновна, царство ей Небесное, была ещё молодой девкой, а гость басурманом оказался, изучал он русскую культуру и особенно интересовался кухней. Вот она и решила гостя удивить, да и созорничала. Раскатала тесто по-быстрому, сверху выложила всё, что от ужина осталось, что поросятам не успела отнести, кусочки мяса, картошку, морковь, лук. Залила всё это яйцом — и в печь. А когда на стол пирог подала, говорит этому учёному: «Вот, пожалуйте, откушайте нашу пищу». А тот по-своему что-то бормочет, на пирог показывает и всё твердит: «Это и есть пицца?». «Да не пицца, — говорит ему Елена Спиридоновна, — а пища, ну, еда, значит, ужин». А тот всё головой кивает, дескать, понимает. Тетрадь достал и стал туда что-то записывать, рецепт, наверное, и всё твердит: «Пицца, пицца». Так что, внучек, наше это творение, а не итальянское. Помню, мать моя в тридцатые годы так делала. Она, если муки найдёт, такой полупирог нам и пекла.
Пётр КАРАУШ
Кошка по имени Флёра
Кошка по имени Флёра заглянула в свою миску и опечалилась: опять сухой корм! Сколько можно? Ну что за люди? Себе-то мясо собираются готовить. У-у-у! Как пахнет свежим мясом! Как пахнет! Почему они думают, что я должна быть вполне довольна вот этой сухомяткой? Почему… Стоп! Куда это хозяюшка наша спешит? На балкон? Отлично. Я уж не упущу этот удачный момент… Кошка прошмыгнула на кухню, запрыгнула на стол.
Мясо! Вот оно! Порезано на маленькие кусочки. Ну, всё так, как я люблю. М-м-м! Вкусно! Надо бы съесть всё, но я не такая уж и жадина, как некоторые. Вот эти два самых крупных кусочка оставлю для хозяина и хозяйки. Мне кажется, это правильно. Но боюсь я, что хозяйка с этим вряд ли согласится, поэтому лучше побыстрее убраться с глаз подальше. Спрячусь-ка под тумбой в коридоре. Ой-ой! Что за крики? Ну, я — Флёра, я. Но не отзовусь, не дождётесь. И не надо обзываться. Я не ворюга. Ворюга съела бы всё, а я поделилась. Если вам мало, заберите сухарики из моей миски. Мне не жалко. Приятного аппетита!
Людмила ЛАД
Рыжий
Самая середина войны… Отгремело великое танковое сражение на Курской дуге, части Красной Армии гнали фашистов на запад. Вместе с ними двигались и тыловые службы, снабжавшие боевые подразделения всем необходимым и, в первую очередь, боеприпасами. Именно с таким военным грузом колесил по фронтовым дорогам мой отец, молоденький водитель в звании лейтенанта. В напарники отцу откомандировали бывалого старшину, и они вдвоём отправились в рейс в поисках нужного полка, но сделать это в условиях постоянно меняющейся линии фронта было не так-то просто.
До позднего вечера плутала разбитая «полуторка» по ухабистой дороге, поминая немецкие «тигры» и «пантеры», из-за которых им запретили включать фары, крепким словцом. Наконец впереди показались несколько уцелевших хат да небольшая церковь. Недолго думая, снабженцы притормозили у крайней избушки и, окликнув хозяев и не получив ответа, вошли внутрь. Однако жильё не казалось брошенным, по крайней мере печь была тёплой, а из её чёрного чрева аппетитно пахло зелёными щами и ещё чем-то забытым, довоенным, вкусным. Не успели напарники расположиться на лавке и развязать тощие вещмешки, в которых сиротливо лежали хлебные пайки, как с печи послышалось старушечье кряхтение, и вниз слезла бабка — сухонькая, горбоносая, с опалённым солнцем тёмным лицом. Она подозрительно, исподлобья смотрела не непрошенных гостей, не удостоив их даже коротким приветствием. Военные оторопели — такого холодного приёма они не ожидали. Всё ли в порядке с головой у этой бабы Яги? Игра «в гляделки» продолжалась до тех пор, пока в убогую избушку не вошёл царственного вида рыжий кот. Пройдя в передний угол, Рыжий зевнул с видом полного презрения к незнакомцам и свернулся там огненным клубком. Однако находчивый старшина взял в руки важного кота и, поглаживая его, лукаво подмигнул напарнику:
— А что, товарищ лейтенант, дав-
но мы с вами кошатинки не пробовали? Не организовать ли? Это я мигом! Не суп будет — объедение!
— Да что вы, ребятушки, не трогайте моего Рыжего, я вам сейчас щей налью да кашки положу! — вдруг прорвало старуху. Она метнулась к печке и ловко застучала ухватом по чугункам. — Он у нас единственный на всю деревню, остальных кошек и собак немчура проклятая постреляла просто так, забавы ради!
Бабка истово перекрестилась, глядя на почерневшие, как она сама, образа, и выставила на стол всё своё нехитрое пропитание.
— Вот, угощайтесь, чем Бог послал. Что ж, вы! Свои, русские, православные, да в суп животину, словно нехристи, прости Господи! — сердито выговаривала она, видя, что угроза для её любимца миновала.
… Стемнело. Избушка погрузилась в тревожный сон, слегка вздрагивая от недалёкой бомбёжки и канонады. А ранним утром снабженцев разбудило громкое кошачье мурлыканье и голос хозяйки, опять крутившейся у печи, чтобы вовремя успеть испечь для парней нехитрые пироги-«подорожники». Водители дружно поприветствовали женщину и её пушистое «сокровище», плотно позавтракали и было направились к двери, но бабка, теребя фартук, остановила их нерешительным вопросом:
— Мальчишки, неужель и впрямь вы съели бы Рыжего, кабы я вас не накормила?!
— Что ты, мать, зачем нам такого красавца губить! — с усмешкой отозвался лейтенант. — Только ты впредь не жадничай, угощай служивых! Не все же такие весёлые, как мы со старшиной, кто-то может и не побрезговать! Учти это!
Через несколько минут машина с грузом снова тронулась в путь, а на пороге хаты её провожала сгорбленная старушка и хитрый кот, уцелевшие среди жестокости и пепелищ великой войны.
Марина МИЛОВА
