Козлята и гармонь
«В студёную зимнюю пору» у Ивана Петровича окотилась коза. Сарай, где обитала единственная кормилица, был холодным, а для новорожденных малышей стужа губительна. Иван Петрович решил поместить пару очаровательных крошек у себя в квартире за печкой. Пришлось Петровичу трижды в день водить козу на второй этаж по шаткой деревянной лестнице.
Соседи посмеивались, дескать, совсем спятил мужик, да и сама кормилица не сразу поняла, зачем ее заставляют выполнять полуцирковые трюки. «Аттракцион» этот особенно забавлял местную детвору, которая выскакивала в подъезд, чтобы только посмотреть, как дядя Ваня ведёт свою Маньку к козлятам, а она гордо цокает копытами по ступенькам.
На жирном и вкусном молоке малыши росли быстро, потому через несколько дней стали высовываться из-за печки, постепенно осваивая всю кухню, и радостно прыгали с пола на большой сундук и обратно, частенько рассыпая шарики помёта. Жена Петровича, добрая и хлебосольная Марья, не отличалась чистоплотностью. Её мало волновало, чем занимаются четвероногие «постояльцы» в своём закутке, а с тряпкой она туда и вовсе не заглядывала, поэтому характерные запахи и жёлтые подтёки на потолке скоро начали беспокоить соседей снизу. Понятно, что первым их движением было обращение к властям с жалобой на незадачливого животновода. Несчастных соседей выслушивали и деликатно выпроваживали, обещая разобраться в ситуации.
Неизвестно, как долго всё это могло бы продолжаться, если бы о «козлином вопросе» не узнал редактор клубной стенгазеты. Именно редактор и взялся поставить точку в этом курьёзе доступными ему методами. В ближайший выходной, когда в клуб привезли новый фильм, и народ толпой повалил на премьеру, в фойе уже повесили свежий номер стенгазеты. Люди искренне веселились, узнавая в героях заметок и карикатур родственников, соседей и друзей.
Ничего не подозревавший Иван Петрович, активно работая локтями, пробил себе место в первом ряду читателей-зрителей и на мгновение лишился дара речи — на огромном ватманском листе он увидел себя, лихо наигрывающим на гармони, да еще и в окружении пляшущих козлят.
— Гляди-ка, Петрович, это же ты и твои козлики! — хохотал знакомый парень. — Интересно, а что ты им играешь: «Барыню» или «На сопках Маньчжурии»?! Ну до чего же похож! Видно, художнику специально позировал!
— Хорош зубоскалить, Митька! — беззлобно отмахнулся Петрович. — Ну ладно, я согласен, козлят держать в доме не положено, тем более с моей Марьей! Но причём тут, товарищи дорогие, моя гармонь? Разве у нас и музыку запретили?!
В тот же вечер очаровательные малыши переселились в сарай, а посельчане ещё долго интересовались музыкальными пристрастиями питомцев Петровича. Сам он предпочитал не появляться пока на улице с инструментом в руках — чтобы знакомые не доставали его ехидными замечаниями.
