Пришёл солдат с фронта
Война убила его в мирное время. Эстафету жизни он успел вручить сыну.
Александр Петрович Кувшинов – человек в городе известный. Он председатель Шуйского районного отделения организации «Дети войны», уличком Садовой, автор ряда книг о правильном питании и здоровом образе жизни, ветеран труда и, наконец, сын защитника Родины, фронтовика.
ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО
Александр Кувшинов родился в 1940 году в глухой деревушке Палехского района в двух километрах от реки Лух. Отец его, Пётр Филиппович, был потомственным плотником и до войны построил в деревнях много домов. Был он физически крепко сложен, как говорится, косая сажень в плечах. В 1941 году главу семьи призвали на фронт. Мать, Анна Дмитриевна, всю свою жизнь работала на ферме дояркой. В семье было четверо детей, Александр – самый младший.
– Мы остались жить в недостроенном доме, – вспоминает Александр Петрович. – Жили в одной комнате, это была одновременно и кухня, и спальня. В то далёкое время у многих домов крыши были крыты соломой. В деревне не было ни электричества, ни газа, ни телефонов. Радио тоже не было, все новости узнавали от почтальона. Дороги были плохие, транспорта не было, до Шуи тоже шли пешком или, если повезёт, добирались на лошадях. Для освещения жгли в чугуне лучину. Некоторые жители для этой цели использовали подвешенные под потолком керосиновые лампы. Керосин экономили и поэтому ложились спать рано. Хорошо ещё, что начальная школа, как и магазин, находились в нашей деревне.
Все мужчины были на фронте. В деревне оставались только женщины, дети и старики. Моей старшей сестре на начало войны было 11 лет, и в колхозе «Красный пахарь» она с рассвета и до заката работала наравне со взрослыми. В середине войны за сестрой закрепили лошадь. Старший брат продолжал учиться, ему было не под силу поднимать тяжёлые мешки. Всё выращенное в колхозе отправляли на фронт. Взрослые в колхозе работали за палочки. Но надо было на что-то жить, и обработка усадьбы и огорода ложилась исключительно на плечи младших детей. По хозяйству было очень много тяжёлой работы. Помню, всегда очень хотелось кушать. Пожилые люди умирали от голода. В 1943 году не стало и нашего деда Филиппа. Как удалось нашей маме выжить и сберечь нас, детей, у меня до сих пор в голове не укладывается. Тогда во многие деревенские семьи приходили похоронки. У моего друга в 1942 году отец пропал без вести. Но все продолжали ждать и надеяться на возвращение своих сыновей и мужей.
Медаль за Кёнигсберг
От отца за всё время его пребывания на фронте пришло всего две весточки. Он воевал стрелком на Западном Белорусском фронте. Места там болотистые, бойцы сидели в окопах с холодной жижей, и воевать им было очень тяжело. В начале войны, по воспоминаниям отца, на десять солдат была всего одна винтовка. Один раз их окружили. Бойцы залегли в болоте. Тех, кто поднимался, немцы безжалостно расстреливали. Так они продержали отца с товарищами до самой ночи, пока наши не пришли на подмогу и не отогнали фашистов. Отцу посчастливилось остаться в живых. Впоследствии он штурмовал Кёнигсберг, был награждён медалью за его освобождение, а также медалью «За отвагу». Остальные награды я не запомнил, они не сохранились.
«Как ты вырос, сынок!»
Известие о Победе я помню смутно, но прибытие отца в победный 1945 домой запомнил на всю жизнь. Мы играли с братом на краю деревни и увидели повозку с двумя всадниками, один из них был в военной форме. Брат узнал в нём отца и закричал: «Папа, папа!». Военный вскочил с телеги, взял брата на руки и крепко прижал его к себе. Повозка тронулась, а я заревел от обиды, что папа не узнал меня, и побежал вслед за ними с криком: «Папа, папа, это я, твой сын!» Тогда братишка показал на меня отцу и крикнул: «Папа, это же наш Шурка!» Отец, спрыгнув с телеги, прижал меня к себе и сказал: «Как же ты вырос, сынок!» Я крепко прижался к отцу, и он со мной на руках пошёл вдоль деревни к нашему дому. Мне, гордо восседавшему на его крепких, сильных руках, хотелось кричать на всю округу: «Папа, мой папа вернулся!»
А дома мама с остальными детьми, увидев отца, бросилась к нему и заплакала от радости. Потом отец достал из солдатского вещмешка всем нам подарки и гостинцы, а также большие банки с американской тушёнкой, другие продукты и несколько бутылок водки. Мать накрыла на стол, пригласила односельчан, и началось застолье. Отец делился воспоминаниями о войне, мать не сводила с него заплаканных, но счастливых глаз, а я с русской печи внимательно слушал все разговоры и любовался отцом. Отец верил, что в скором времени в деревне всё будет по-другому, что соломенную крышу жители заменят черепицей, как на Западе, и будут жить в хоромах. Но мечта не осуществилась.
Война догнала и убила
Отец дважды был ранен, и ранения сказались на его здоровье. К тому же от сырости в окопах у отца развился туберкулёз. Нужно было хорошее питание. Но разве он мог себе это позволить? Ведь в нашей семье лучший кусок родители отдавали детям. Надеясь, что здоровье он сможет поправить в городе, отец вместе со старшим сыном уехал в Шую к своей родной сестре и устроился сторожем на швейную фабрику. Здесь отец научил моего брата плотничать, позже брат выучился на водителя. А самому отцу поработать в Шуе не пришлось. Он вернулся в деревню со II группой инвалидности, когда работать уже не мог. В декабре 1951 года отец согласился поехать на проверку здоровья в Палех. Транспорта практически не было, состояние дорог оставляло желать лучшего, поэтому пришлось отца везти на санках в соседнюю деревню, и только оттуда, на ждавшей его машине, 25 километров он добирался до больницы в Палехе.
Через два дня после отъезда отца под нашими окнами завыли собаки. Мать, почуяв неладное, отправилась пешком навестить отца. Но как раз в ту ночь отец и умер. Возвращаться домой мать хотела на попутке, но водитель, отъехав пять километров от Палеха, высадил убитую горем женщину, узнав, что у неё нет денег. И никакие мольбы не помогли уговорить его везти мою мать дальше. Так, пешком, в потёмках, она и шла все пятнадцать километров.
Вечером я отдоил козу, зажёг лампу и налил всем молочка, а тут мать входит и говорит, что отец приказал долго жить. Мы обнялись и горько заплакали.
Сын солдата идёт в люди
Дальше, несмотря на трудности послевоенных лет, моя жизнь была более счастливой. Начальную школу я закончил в своей деревне, а семилетку – в деревне Пеньки. Вставал утром под гимн Советского Союза. Мама давала лепёшку, огурчик, и мы пешком шли в школу. Пять километров туда и пять – обратно. И так два года. Впервые сапоги с галошами я надел в шестом классе, до этого ходил в чунях. Рукава отрезали от фуфайки, сшивали и под них подгоняли бахилы. Среднее образование получить можно было только в Палехе, и жить там надо было в интернате. Летом 1955 года старший брат взял меня показать Шую, и я впервые увидел город, паровоз, электричество. Шуя мне очень понравилась. Здесь я познакомился с ребятишками, один из них был воспитанником военного оркестра. Мне захотелось поступить туда же. Часть находилась на летних стрельбах, я написал заявление с просьбой принять меня в оркестр и уехал в деревню. В середине сентября мне пришло приглашение в часть. Еле дождался утра и в течение дня добрался до Шуи. Пригласили в штаб и устроили проверку. Я ни на чём не играл, а только на пастушьей дудочке, но проверку выдержал, и меня зачислили в военный оркестр.
Путёвка в жизнь
Устроился я в Шуе на завод Фрунзе. В 1959 году в клубе ДОСААФ по линии военкомата вели подготовку радистов и пилотов. Я загорелся стать пилотом. Весной нас приняли курсантами в Ивановский аэроклуб, где обучали лётному делу. На следующий год я продолжил обучение на военного лётчика в Вязниковском авиацентре и там принял присягу. После окончания курсов я один из тринадцати человек поступил в Казанский авиационный институт. Был очень большой конкурс, но я выдержал, и меня зачислили. В Казани я женился. Там же родился сын Феликс. Есть ещё и дочь. На третьем курсе, в связи с трудным материальным положением, я перевёлся на вечерний факультет. Работал в «почтовом ящике» техником-конструктором, подготавливали аппаратуру для космических полётов. В 1963 году решил переехать в Северодвинск, но учёбу не бросил, продолжал учиться заочно уже в Ленинграде. В 1969 году закончил институт, работал на предприятии «Эра». Начал с регулировщика и вырос до старшего инженера по постройке систем автоматики и вооружения при строительстве подводных лодок. В этом же году поступил на вечернее двухгодичное отделение университета марксизма-ленинизма.
В 1971 году из-за болезни жены я переехал в Тольятти, принимал участие в запуске второй линии автозавода. Дали нам трёхкомнатную квартиру. Был начальником ремонтного участка, заместителем начальника цеха, участвовал в сделке для приобретения оборудования для «АвтоВАЗа» в Москве. Завод не должен был останавливаться ни на минуту, поэтому в случае технических неполадок вызывали на работу днём и ночью. Я был технически грамотным специалистом. В 1976 году мне разрешили выезд в Бельгию для приёмки оборудования, а также в 1983 году – в ФРГ.
Беда уйдёт – займусь делом
В 1996 году Кувшинов-младший переехал в Шую, купил дом на Садовой улице постройки 1868 года, разрушил, а в течение года полностью его реконструировал. Всё делалось при его участии и руководстве: и проект, и дизайн, и строительство. Будучи председателем уличкома, добился подключения к центральной канализации домов улиц Садовой и З. Касаткиной. Отстоял в судах с чиновниками все дома-памятники культурного наследия города как частные. Когда вышел на пенсию, стал писать статьи и книги. Уже шестой год состоит в Общественном совете при главе администрации Шуйского района и работает в комиссии по социальным вопросам. В год 70-летия Победы приобрёл, благодаря спонсорам, медали «Дети войны» с последующим их вручением на торжественном вечере в Перемиловском и Афанасьевском сельских поселениях. На посту председателя отделения Шуйского района «Дети войны» добивался, чтобы статус «детей войны» законодательно признали на федеральном уровне.
